19.11.2010 в 21:55
Пишет Ribbons Allmark:М-мать Веда, какие же люди... чудные существа...
URL записи19.11.2010 в 20:41
Пишет Сонный Пух:Психиатрические байки
Наркострадальцы
картинка
Готовность племени молодого и стрёмного (©) к экспериментам над собственной жизнью, лишь бы только вставило, торкнуло и заколбасило, повергает в изумление. Спрос, соответственно, рождает предложение. А поскольку общественное мнение худо-бедно успело заклеймить героин и даже замахнуться на каннабис, то предприимчивые пушеры обратили свои взоры на новые наркотики, вроде спайса и сальвии дивинорум. А ещё более предприимчивые менделеевоподобные самородки научились варить ширево из коаксила и тетралгина, пофигу токсические энцефалопатии и прочие прелести.
Стада непуганых тараканов разного цвета и калибра.Город оказался просто не готов к такому наплыву противобашенных снадобий. Наркодиспансер запросил помощи у психиатров — мол, стационар не резиновый, выручайте. Доблестной спецбригаде, соответственно, скоропостижно повеселело. На одном вызове взяли отчаянно галлюцинирующего парнишку с отнявшимися ногами. Причём, со слов тех, кто мог дать относительно вразумительный ответ, только что бегал и смеялся, а потом как-то скоропостижно лёг и возрыдал. Парень старательно галлюцинирует, ножки в струнку, мышцы ног деревянные. Осторожно погрузили в барбухайку, привезли в приёмный покой. Там-то и состоялась эпическая битва за трусы. То есть, никто бы и не заострил внимание на этой детали туалета, но при попытке переодеть и провести хотя бы частичную санобработку галлюцинирующее тело вцепилось в трусы обеими руками и возопило страшным голосом «НЕ ДАМ!!!». Причём все попытки убедить страдальца, что у санитаров другая ориентация, а женскую часть приёмного покоя он интересует лишь с точки зрения симптоматики и возможного наличия педикулёза и чесотки, пропали втуне. Что вызвало некоторые подозрения. Наконец, вняв уверению фельдшера, что ещё полторы минуты — и самой страшной галлюцинацией станет он, причём надолго, парень дал довести сеанс разоблачения до конца. Выяснилось, что к паху был приклеен скотчем пакетик с оставшимся наркотиком — видимо, чтобы не нашли при случайном обыске, если остановят на улице. Пакетик был бумажным, парень — вспотевшим, что и определило ход дальнейших событий. Содержимое вместе с бумажной оболочкой превратилось в кашицу и стало всасываться в организм через кожу. А поскольку наибольшая концентрация этой отравы образовалась в паховой области — отнялись ноги.
За другим пациентом пришлось ехать в отделение милиции, в обезьянник. Им достался любитель смешивать дезоморфин и галлюциногены. Досмешивался. До чёткого ощущения, что его собираются убить. Причём все. Открыли сезон охоты на драгоценного него. Где искать спасения? У милиции, конечно. Вот он и прыгнул на капот едущей по ночному проспекту патрульной машины, вцепился в неё как клещ и громогласно умолял его спасти. Причём чуть не индуцировал наряд, судорожно заозиравшийся в поисках орды вероятного противника. Причём поначалу даже отказывался разжать руки и сесть вовнутрь. Только категоричное заявление водителя наряда, что с такой тонировкой стекла он доедет только до ближайшего столба, возымело эффект.
Будучи доставлен в отделение милиции, он чуть ли не сам захлопнул за собой решётчатую дверь обезьянника и было успокоился, но через некоторое время стал с опаской коситься на дежурного. Потом затребовал удостоверение — мол, вдруг ненастоящий, вдруг тоже хочешь меня убить? Не дождавшись ни удостоверения, ни жарких заверений в том, что честь мундира и врождённое человеколюбие не позволят поднять руку на беззащитное, хоть и свихнувшееся, существо, вновь сделался беспокоен и даже местами буен, аккурат до прибытия спецбригады.
Экипаж барбухайки произвёл на задержанного неизгладимое впечатление: крупногабаритные санитары (у одного на шее золотая цепь) и интеллигентного вида доктор. Все в синих пуховиках — ночь, осень,прохладно... Какими заячьими зигзагами петлял его ассоциативный ряд, доподлинно неизвестно, а только решил он, что это братки за ним приехали. В итоге скулящее и подвывающее тело пришлось выковыривать из-под лавки. В салоне барбухайки он принялся было скакать и пытаться привлечь к себе внимание окружающих, пока доктор не спросил санитаров — мол, что делать будем, пацаны? Те по доброте душевной предложили на выбор два маршрута: в колбасный цех мясокомбината или в дурдом. «В дурдом, в дурдом!», — радостно завопил пассажир. Санитары возразили, что сейчас ночь, а он своими криками перебудит всех больных, да и мясокомбинат — это всего-то пятнадцать минут езды. Дальнейшие дебаты относительно пункта назначения проходили в режиме театрального шёпота, а в приёмном покое пациент вёл себя на удивление тихо, стараясь держаться как можно ближе к доктору из стационара.
О местах гнездования скунсов
Вообще прикладная делирионавтика — тема столь же неисчерпаемая, сколь неупиваема та чарка, кою наш терпеливый и упрямый народ пытается уговорить. Дамы, конечно, всё ещё уступают пальму первенства кавалерам, но уже готовы их оттуда стряхнуть. Соответственно, доблестная спецбригада без работы не остаётся. Соответственно, симптоматика горячечных переживаний обретает новые краски, локации и новых персонажей.
Лариса (назовём её так) вряд ли считает себя алкоголиком. Ну что вы, всё же культурно — никаких перцовых настоек и дезсредств из аптек, никаких «777» вразлив — всё только качественное и дорогое: коньячок под балычок, шампасик под ананасик. Просто будни бухгалтерии устроены так, что количество подлежащих непременному коллективному возлиянию дат неуклонно стремится сравняться со средней продолжительностью года. Отказаться — значит отколоться от коллектива, который не поймёт. И сделает выводы.
Однако, коллектив коллективом, а организм на сей счёт имел свои соображения, посему на двадцать седьмой день празднования чьего-то там юбилея он выразил решительный протест в виде то ли гриппа, то ли другой вирусной болячки — иммунитет, знаете ли, не жидкотопливный ракетный двигатель, на спирте не летает. Пришлось взять больничный и налечь на куриный бульон. Вот тут-то, спустя несколько дней, и началось самое интересное.
В одну из ночей муж Ларисы был разбужен воплем супруги «ААА!!! СКУНС!!!» Он честно попытался перейти в вертикальное положение из горизонтального без промежуточных стадий, попутно проснуться и даже заверить жену, что нет, что всё нормально и что он себя во сне контролирует. Но всё было гораздо сложнее. Ему поведали леденящую кровь историю о том, что под покровом ночи ТУДА забрался скунс — вон, хвост торчит (жест в сторону интимной стрижки), и теперь он пытается занориться поглубже. А в процессе гнездования портит воздух — ну, этот самый, бутилмеркаптан выделяет, вот! Так что настала очередь супруга показать незванному гостю, кто в доме хозяин, а лучше так и вовсе замочить скотину страшну, шустру и вонючу.
Супруг, постепенно начинающий подозревать неладное, стал было приводить контраргументы — мол, как мочить, если виден только хвост? Попытаться задавить гада в ходе акта исполнения супружеского долга — для тебя всё, что угодно, дорогая, но не будет ли тут лёгкого флёра зоофилии? Опять же, есть риск, что негодник занорится так, что помогут только акушеры. Вытащить за хвост? Он даже сделал видимость попытки, но схлопотал по макушке и переключился на более конструктивные и менее травмоопасные методы возможной помощи. Вариант с МЧС, поразмыслив, забраковали оба — видимо, образ бравых ребят с налобными фонариками, болгаркой и прочим инструментарием, проявляющих нездоровый энтузиазм, оказался слишком ярок. Сошлись на «Скорой»
Бригада приехала самая обычная, линейная. Видимо, не желая воевать с дамой, они доставили её в гинекологическое отделение — мол, там хоть смогут дать аргументированный отказ — с данными УЗИ и кольпоскопии... Доктора отделения, как выяснилось, уже имели некоторый опыт общения с дамами, которые обнаруживали самые неожиданные предметы в самом неподобающем для них месте. Одну из таких пациенток, которая заявляла, что у неё ТАМ работающее радио, пришлось смотреть врачебной комиссии. Скорее всего, для подстраховки, чтобы потом было легче объяснить появление психиатра в палате. А может, коллеги и в самом деле мечтали услышать ОТТУДА: «Говорит Москва!»...
Словом, когда Лариса поведала им о гадском скунсе, продемонстрировала хвост зверюги и похвасталась своими познаниями органической химии, доктора дружно закивали, подтвердили, что случай, вне всякого сомнения, тяжёлый, но у них на примете есть летучий отряд СЭС по дезинфекции, дезинсекции и дератизации. Один звонок — и они будут здесь. Только придётся проехаться с ними, поскольку процесс деликатный, случай неординарный, а зверь редкий — неровён час, помрёт, так ведь «зелёные» потом ни в жизнь такого не простят.
В итоге, всю работу по смахиванию пудры с мозгов пришлось взять на себя психиатрам. К чести Ларисы сказать, известие о том, что скунс — это глюк, она восприняла на редкость хладнокровно — мол, глюк или нет, но давайте уже он меня покинет, а то нашёл, понимаете, гнездо!
Об особенностях физиологии португальских лошадей
Наибольшее сочувствие и понимание из всех сотрудников правоохранительных органов у меня вызывают участковые милиционеры. В том числе и потому, что с нашими пациентами им приходится встречаться не сильно реже, чем нам. И в тех условиях, когда методы убеждения уже не действуют, методы принуждения применять чуть рано, а метод личного примера... да пошёл он, этот метод личного примера!
Историей этой поделилась наша коллега, очаровательная Юлия Юрьевна. К ней на приём пришла бабулька, Надежда Семёновна (назовём её так), и затребовала с доктора справку, что у неё, бабульки, с головой всё в порядке. Надо сказать, что человек, заявляющийся к психиатру и требующий справку о том, что он психически здоров, вызывает лёгкий укол профессиональной паранойи, не меньший, нежели требующий выдать справку, что он псих. Сразу возникает закономерный вопрос: мол, а кому вы собрались эту справку показывать? А почему этому кому-то что-то надо доказывать? И вообще, индульгенциями торгуют не у нас, нет, адресок дать не можем.
Вот и доктор — нет, чтобы сразу бац — и справку на стол. Нет, оказалась въедливой и страсть какой любопытной, стала сыпать вопросами, да такими, что в двух словах-то и не ответишь. Пришлось колоться.
Оказывается, прислал Надежду Семёновну участковый милиционер. Мол, не приму у тебя, Семёновна, больше ни одной телеги, пока справки из дурдома не принесёшь. Вишь, какой нахал! А ведь я его ещё таким помню. Или не его? Или не таким? Тьфу, запутали меня, доктор! А у меня сахарный диабет, на инсулине сижу крепче, чем Витька с первого этажа на своём герыче, чтоб ему так на том свете черти жилы тянули, как он мне нервы! Я, можно сказать, человек заслуженный, инвалидность имею. Аж второй группы. Нет, не умственного труда. Общую. Так вот, о чём это я? А, о заявлении. Я просила-то всего ничего: чтоб он разобрался с Прасковьей. Прасковьей Ивановной, если точнее, хоть и не заслужила она такой чести. Нет, не соседка. Была когда-то, лет семь назад, в соседях, а потом я переехала. Думала, избавлюсь от кровопийцы — так нет, она стала приходить на мой новый адрес и меня донимать. Для чего? А чтоб мою дачу заграбастать себе. У нас участки с ней соседние, так я её к себе на дачу на лето пускала, жалеючи — у неё на участке только кермек татарский с чертополохом хорошо растут, даже дома не построено, а муж умер, вот и приютила. А она с той поры задумала меня со свету сжить, а дачку-то себе оттяпать. Ещё тогда начинала клинья подбивать: позовёт в моё отсутствие молодёжь да мужиков постарше, они всю дачу презервативами закидают, а у меня через это дело сахар каак шандарахнет — и я в больницу попадаю. Прихожу из больницы — нет презерввативов, только вороны квелые какие-то на заборе сидят — не иначе, склевали и подавились. Я её стыдить, Прасковью, а она честными глазами смотрит — мол, окстись, Семёновна, тебе, никак, не только сахар в крови, но и дрожжи в одном месте, вот и бражничаешь себе помаленьку!
Выгнала я её тогда, так она теперь уже три года как мне житья не даёт. Приходит под окна и давай меня на разные голоса частить. А ещё моду взяла — собаку со стоянки дразнит, собака начинает выть, а она ей вторит, и этот дуэт у меня под окнами часами концерты закатывает. Нет, саму её я ни разу не видела. Да что я, не отличу, где собака воет, а где Прасковья Ивановна? Уж её-то блядский тембр я ни с чьим не перепутаю. А ещё она обманом выманила ключи от домофона у соседки со второго этажа. Теперь приходит по ночам в моём замке ковыряться. А когда я милицию вызываю, они вдвоём с собакой воют на машину, отчего наряд не всегда приезжает. Иногда двух дружков приглашает, фамилии, имена и адреса я участковому записала, так они втроём ТАКОЕ про меня говорят — вы бы слышали, доктор, так у вас не то что уши в трубочку — шевелюра в мелкие колечки без бигудей бы свернулась.
А ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ОНА ВООБЩЕ ВРАЗНОС ПОШЛА: ПОДХОДИТ К МОЕЙ ДВЕРИ И СИЛЬНО ПУКАЕТ, КАК ПОРТУГАЛЬСКАЯ ЛОШАДЬ, АЖ ДВЕРЬ ЖЕЛЕЗНАЯ ДРОЖИТ!(цитата дословная) Меня выкуривает из квартиры, зараза!
Видимо, эпический и не стираемый даже заслуженной вечерней чаркой образ исходящей газами португальской лошади а ля иерихонский джаз не оставили равнодушным даже участкового. Он-то и отправил бабульку-кверулянтку в юдоль скорбных головою, и настрого наказал без справки на порог опорного пункта общественного пока ещё порядка носа не казать. От заманчивого предложения полечить в стационаре расшатанные собачьим воем и лошадиным пуком нервы Надежда Семёновна отказалась наотрез — какой отдых, когда Прасковья Ивановна не дремлет! Что, и справочку не дадите? Нет, такую не надо. Рецепт на лекарства взяла, правда, доктор особых иллюзий на сей счёт не питает. Ждём новостей.
картинка
La cucaracha
Есть хорошая народная психиатрическая пословица: «Если вы параноик — это ещё не значит, что ОНИ за вами не гонятся». Иными словами, не всё, что вам говорит пациент на приёме — бред сивой кобылы в тихую лунную ночь. И если человек говорит, что он изобрёл алгебру леса, то не исключена вероятность, что он действительно открыл некоторые закономерности, выражаемые в цифрах и весьма полезные в ведении лесного хозяйства. Прецедент был.
История эта случилась давно. Пришёл как-то к психиатру на приём мужичок. Самый обычный рабочий с самого обычного завода. Направлял его на консультацию травматолог. На направлении красовался грозный предварительный диагноз: «Delirium tremens”. Правда, во внешнем виде посетителя не было ничего такого, что могло бы сходу насторожить специалиста — ни алкогольного хабитуса, ни суетливости в движениях и жестах, ни постоянных попыток стереть невидимую паутину с лица, ни прочих мелочей, которые многое говорят, даже если пациент старательно изображает тесную и горячую почти любовь с окружающей реальностью. С другой стороны, делирий выдавали и много более видные и даже одиозные личности, в этом он поистине демократичен, посему доктор решил расспросить визитёра поподробнее.
- А с чем вы попали к травматологу?
— Растянул лодыжку и порезал руку.
— Как же это вы так неосторожно?
— Жену спасал.
— От кого, простите моё природное любопытство?
— От тараканов.
— Она их так боится?
Мужик обречённо вздохнул, предчувствуя, как дальше будет развиваться беседа, но решил быть откровенным.
- Доктор, вы бы их тоже испугались. Они большие (профессиональный жест рыбака, показывающий рыбку где-то комплекции ёршика), а ещё они ШИПЯТ И ЩЁЛКАЮТ КЛЮВОМ!
- А когда вы последний раз выпивали?
- Доктор! — мужик мученически закатил очи горе — я пять лет в полной завязке, я на квартиру коплю!! Пацаны — что мелкий, что постарше, во дворе другим детям хвастаются, у них-то отцы как выходной — так хрюкотека! Если б я знал, я бы вам одного принёс. Вот и травматолог не поверил, что не по пьянке я руку рассадил да ногу потянул, всё удивлялся: надо же, мол, а перегаром не пахнет! А всего-то дел, что на мокром полу нога поехала, да кухонная дверь со стеклом аккурат на пути оказалась. Ладно, не головой, а то вообще бы не поверили, что такое можно на трезвую голову наколобродить!
Дверь открылась, и в кабинет влетел запыхавшийся мальчонка. Увидев доктора, он на мгновение замешкался, но потом деловито подошёл к столу, достал из-за пазухи бумажный пакет и высыпал содержимое на стол. Пять ОЧЕНЬ КРУПНЫХ мексиканских тараканов, два из которых ещё подавали признаки жизни. Доктор, закалённый армейскими и общежитейскими буднями в своём анамнезе, отделался лёгким «твою же ж мать». С медсестрой всё обстояло хуже.
У человечества в целом вообще довольно утилитарный взгляд на окружающий мир, и большинство предметов, явлений и существ, которые нельзя слопать, как-то поиметь в домашнем хозяйстве или хотя бы объявить носителями красоты неописуемой и ценности эстетической, признаются вредными и мастдай. А тараканы — мало того, что не носят мёд или хотя бы деньги от соседей, так ещё и имеют наглость тесно сосуществовать. Более всего они успели намозолить глаза прекрасной половине населения, которая за мамонтами большим кагалом не носилась, а сидела и поддерживала огонь в тогда ещё вполне конкретно-наглядном домашнем очаге. Наверное, даже обижали. Возможно, грязно домогались. В-общем, неприязнь к этим домашним насекомым у дам прошита на генетическом уровне. Реакция — тоже.
Когда временно потерявший слух доктор собрал трупы пяти убиенных (последние двое, судя по всему, были добиты саунд-волной) в баночку и помог так и не сумевшей его оседлать медсестре низойти с рабочего стола, сбор анамнеза вышел на новый виток. Выяснилось, что в подвале хрущёвки, где проживал мужик, некогда располагалась станция юннатов. Сами понимаете — хомячки, кролики, морские свинки. И подаренные невесть кем мексиканские тараканы. Когда станция была расформирована, более пушистых и харизматичных обитателей разобрали по домам. А ЭТО родители, видимо, забраковали напрочь — дескать, от своих не знаем как избавиться, а тут ещё иммигранты. А придавить или пшикнуть дихлофосом ни нога, ни рука не поднялись. А потом тараканы куда-то пропали. А потом появились, да так, что местным рыжим и усатым пришлось уматывать — не та комплекция, чтобы оспаривать территорию. В целом новые жильцы старались вести себя дружелюбно, «дос текилас пор фавор» не требовали, но любви людской так и не снискали. Вот и пришлось однажды мужику с тапком наперевес отважно броситься на защиту супруги, обнаружившей на своей кухне экспедиционный отряд инсектоидов. Также в беседе выяснилось, что сына в дурдом прислала мама, которую смутно обеспокоило решение травматолога. Сын, проникшись важностью момента, в срочном порядке добыл вещдоки и рванул на помощь — надо сказать, вовремя.
Так что, помимо заключения для травматолога, психиатр на всякий случай черкнул пару строчек для СЭС — во избежание.
Нестандартность, говорите?
Порою приходится слышать нарицания — мол, шизофреник — это просто человек с нестандартным мышлением, который зорко глядит сквозь ткань обыденной реальности и видит параллельные миры, а вы, мракобесики и кавайные няшечки, его нейролептиками пользуете да сервис навязчивый предлагаете. Заходил на днях давнишний пациент — просто показаться, сделать поддерживающий укол и получить лекарства. Поймал себя на мысли о том, что вот его бы, да побеседовать с защитниками прав и поборниками антипсихиатрии. И чтоб не смели выходить из-за круглого стола часик-другой. На судьях уже проверено — им хватает пятнадцати-двадцати минут для полного взаимопонимания и согласия с установленным диагнозом, заберите же его отсюда, кто-нибудь...
У Сергея (назовём его так) стаж болезни — пара десятков лет. Сейчас он в стационар почти и не попадает — хоть он никогда в жизни не признает, что у него шизофрения, но он чётко для себя усвоил, что перерыв в приёме лекарств — это почти наверняка уход в штопор, переход в отношениях с родными от окопно-позиционной войны в решительное генеральное наступление с празднованием разгрома на больничной койке. И если беседу с обычным человеком можно сравнить с игрой в теннис, вроде подал-отбил, то здесь запущенный шар, как в причудливом пинболе, выбьет много неожиданных бонусов, прежде чем вернуться... вернуться ли? На всякий случай: Сергей так разговаривает всегда.
- Здравствуйте, доктор.
-Здравствуй, Сергей. С чем пожаловал?
- Мне, как всегда, нужны лекарства. Ле-кар-ства. Как инструмент вашего ЛЕкарства. Один из них на «А», для сна, другой на «А» для настроения. Спать и улыбаться, просыпаться и тоже улыбаться. И ещё мне надо сделать укол. Хороший, качественный, добротный, монументальный, в граните, в бронзе, Церетели идёт к чёрту, для долгой и счастливой жизни, про лонга вита. Да, точно. Пролонг. Пролон-Г. На «Г».
- Понял тебя, Сергей. Уже выписываю, сейчас получишь всё бесплатно.
- Это правильно, что бесплатно. Потому что платно — это бес. Это зло. Зло. Деньги. Деньги любят счёт. Счётчики они любят, из людей счётчики делают. Родня меня на счётчик хочет поставить — пенсию отдай, соцпакет отдай. Им всё мало. А самим Путин доплачивает. Ходит и доплачивает. Подбрасывает конверты. Дед Мороз. Который по снегу. И по льду. И Александр Невский. Который тевтонцев выгнал. И шведов. Каких шведов? А которые воры. Хотя воров среди них нормальных с тех пор не осталось. Одни немцы. И взяточники. Россию взять хотели. НАТЕ! ВООТ!! ХРЕН ВАМ, А НЕ МОСКВА!!!
— Да ладно тебе, Сергей, переживать. У нас граница на замке. Ни катафалк не проползёт, ни бронепоезд не промчится.
- Ха! Что толку парадный вход запирать, когда чёрный нараспашку. Южный. Восточный. Они, мои родственники, та ещё орда. Татаро-монголы латентные. Нагайки с луками попрятали. А сами не родные, а усыновлённые. Гэсы. Их Гэсэр прогнал, потому что они произошли от змей, а здесь их усыновили. Родственники. Однофамильцы. Не тому, кто на мега-яхте. А то и его бы в дурдом сдали, а яхту отобрали. Родственники. Родствен-НИКИ. НИКИ. Думают, раз к Нике примазались, так сразу и победили.
— Неужто снова тебе козни строят да по миру пустить хотят?
- Нет. Нет. Они могут хотеть. Но не захотят. Потому что я им не позволю. Они у меня в голове этого хотят. А я выпью тот на «А», который для настроения — и они будут улыбаться. А когда вечером выпью «А», который для сна — они тоже лягут спать. А сейчас пойду, сделаю пролон-Г, и запру их в голове, и они перестанут мысленно со мной говорить. Мне ведь много для счастья не надо, доктор. Я до денег не жадный. И для женщин не опасный. И родственников люблю. Только пусть сидят в голове, улыбаются И МОЛЧАТ!!!
URL записиНаркострадальцы
картинка
Готовность племени молодого и стрёмного (©) к экспериментам над собственной жизнью, лишь бы только вставило, торкнуло и заколбасило, повергает в изумление. Спрос, соответственно, рождает предложение. А поскольку общественное мнение худо-бедно успело заклеймить героин и даже замахнуться на каннабис, то предприимчивые пушеры обратили свои взоры на новые наркотики, вроде спайса и сальвии дивинорум. А ещё более предприимчивые менделеевоподобные самородки научились варить ширево из коаксила и тетралгина, пофигу токсические энцефалопатии и прочие прелести.
Стада непуганых тараканов разного цвета и калибра.Город оказался просто не готов к такому наплыву противобашенных снадобий. Наркодиспансер запросил помощи у психиатров — мол, стационар не резиновый, выручайте. Доблестной спецбригаде, соответственно, скоропостижно повеселело. На одном вызове взяли отчаянно галлюцинирующего парнишку с отнявшимися ногами. Причём, со слов тех, кто мог дать относительно вразумительный ответ, только что бегал и смеялся, а потом как-то скоропостижно лёг и возрыдал. Парень старательно галлюцинирует, ножки в струнку, мышцы ног деревянные. Осторожно погрузили в барбухайку, привезли в приёмный покой. Там-то и состоялась эпическая битва за трусы. То есть, никто бы и не заострил внимание на этой детали туалета, но при попытке переодеть и провести хотя бы частичную санобработку галлюцинирующее тело вцепилось в трусы обеими руками и возопило страшным голосом «НЕ ДАМ!!!». Причём все попытки убедить страдальца, что у санитаров другая ориентация, а женскую часть приёмного покоя он интересует лишь с точки зрения симптоматики и возможного наличия педикулёза и чесотки, пропали втуне. Что вызвало некоторые подозрения. Наконец, вняв уверению фельдшера, что ещё полторы минуты — и самой страшной галлюцинацией станет он, причём надолго, парень дал довести сеанс разоблачения до конца. Выяснилось, что к паху был приклеен скотчем пакетик с оставшимся наркотиком — видимо, чтобы не нашли при случайном обыске, если остановят на улице. Пакетик был бумажным, парень — вспотевшим, что и определило ход дальнейших событий. Содержимое вместе с бумажной оболочкой превратилось в кашицу и стало всасываться в организм через кожу. А поскольку наибольшая концентрация этой отравы образовалась в паховой области — отнялись ноги.
За другим пациентом пришлось ехать в отделение милиции, в обезьянник. Им достался любитель смешивать дезоморфин и галлюциногены. Досмешивался. До чёткого ощущения, что его собираются убить. Причём все. Открыли сезон охоты на драгоценного него. Где искать спасения? У милиции, конечно. Вот он и прыгнул на капот едущей по ночному проспекту патрульной машины, вцепился в неё как клещ и громогласно умолял его спасти. Причём чуть не индуцировал наряд, судорожно заозиравшийся в поисках орды вероятного противника. Причём поначалу даже отказывался разжать руки и сесть вовнутрь. Только категоричное заявление водителя наряда, что с такой тонировкой стекла он доедет только до ближайшего столба, возымело эффект.
Будучи доставлен в отделение милиции, он чуть ли не сам захлопнул за собой решётчатую дверь обезьянника и было успокоился, но через некоторое время стал с опаской коситься на дежурного. Потом затребовал удостоверение — мол, вдруг ненастоящий, вдруг тоже хочешь меня убить? Не дождавшись ни удостоверения, ни жарких заверений в том, что честь мундира и врождённое человеколюбие не позволят поднять руку на беззащитное, хоть и свихнувшееся, существо, вновь сделался беспокоен и даже местами буен, аккурат до прибытия спецбригады.
Экипаж барбухайки произвёл на задержанного неизгладимое впечатление: крупногабаритные санитары (у одного на шее золотая цепь) и интеллигентного вида доктор. Все в синих пуховиках — ночь, осень,прохладно... Какими заячьими зигзагами петлял его ассоциативный ряд, доподлинно неизвестно, а только решил он, что это братки за ним приехали. В итоге скулящее и подвывающее тело пришлось выковыривать из-под лавки. В салоне барбухайки он принялся было скакать и пытаться привлечь к себе внимание окружающих, пока доктор не спросил санитаров — мол, что делать будем, пацаны? Те по доброте душевной предложили на выбор два маршрута: в колбасный цех мясокомбината или в дурдом. «В дурдом, в дурдом!», — радостно завопил пассажир. Санитары возразили, что сейчас ночь, а он своими криками перебудит всех больных, да и мясокомбинат — это всего-то пятнадцать минут езды. Дальнейшие дебаты относительно пункта назначения проходили в режиме театрального шёпота, а в приёмном покое пациент вёл себя на удивление тихо, стараясь держаться как можно ближе к доктору из стационара.
О местах гнездования скунсов
Вообще прикладная делирионавтика — тема столь же неисчерпаемая, сколь неупиваема та чарка, кою наш терпеливый и упрямый народ пытается уговорить. Дамы, конечно, всё ещё уступают пальму первенства кавалерам, но уже готовы их оттуда стряхнуть. Соответственно, доблестная спецбригада без работы не остаётся. Соответственно, симптоматика горячечных переживаний обретает новые краски, локации и новых персонажей.
Лариса (назовём её так) вряд ли считает себя алкоголиком. Ну что вы, всё же культурно — никаких перцовых настоек и дезсредств из аптек, никаких «777» вразлив — всё только качественное и дорогое: коньячок под балычок, шампасик под ананасик. Просто будни бухгалтерии устроены так, что количество подлежащих непременному коллективному возлиянию дат неуклонно стремится сравняться со средней продолжительностью года. Отказаться — значит отколоться от коллектива, который не поймёт. И сделает выводы.
Однако, коллектив коллективом, а организм на сей счёт имел свои соображения, посему на двадцать седьмой день празднования чьего-то там юбилея он выразил решительный протест в виде то ли гриппа, то ли другой вирусной болячки — иммунитет, знаете ли, не жидкотопливный ракетный двигатель, на спирте не летает. Пришлось взять больничный и налечь на куриный бульон. Вот тут-то, спустя несколько дней, и началось самое интересное.
В одну из ночей муж Ларисы был разбужен воплем супруги «ААА!!! СКУНС!!!» Он честно попытался перейти в вертикальное положение из горизонтального без промежуточных стадий, попутно проснуться и даже заверить жену, что нет, что всё нормально и что он себя во сне контролирует. Но всё было гораздо сложнее. Ему поведали леденящую кровь историю о том, что под покровом ночи ТУДА забрался скунс — вон, хвост торчит (жест в сторону интимной стрижки), и теперь он пытается занориться поглубже. А в процессе гнездования портит воздух — ну, этот самый, бутилмеркаптан выделяет, вот! Так что настала очередь супруга показать незванному гостю, кто в доме хозяин, а лучше так и вовсе замочить скотину страшну, шустру и вонючу.
Супруг, постепенно начинающий подозревать неладное, стал было приводить контраргументы — мол, как мочить, если виден только хвост? Попытаться задавить гада в ходе акта исполнения супружеского долга — для тебя всё, что угодно, дорогая, но не будет ли тут лёгкого флёра зоофилии? Опять же, есть риск, что негодник занорится так, что помогут только акушеры. Вытащить за хвост? Он даже сделал видимость попытки, но схлопотал по макушке и переключился на более конструктивные и менее травмоопасные методы возможной помощи. Вариант с МЧС, поразмыслив, забраковали оба — видимо, образ бравых ребят с налобными фонариками, болгаркой и прочим инструментарием, проявляющих нездоровый энтузиазм, оказался слишком ярок. Сошлись на «Скорой»
Бригада приехала самая обычная, линейная. Видимо, не желая воевать с дамой, они доставили её в гинекологическое отделение — мол, там хоть смогут дать аргументированный отказ — с данными УЗИ и кольпоскопии... Доктора отделения, как выяснилось, уже имели некоторый опыт общения с дамами, которые обнаруживали самые неожиданные предметы в самом неподобающем для них месте. Одну из таких пациенток, которая заявляла, что у неё ТАМ работающее радио, пришлось смотреть врачебной комиссии. Скорее всего, для подстраховки, чтобы потом было легче объяснить появление психиатра в палате. А может, коллеги и в самом деле мечтали услышать ОТТУДА: «Говорит Москва!»...
Словом, когда Лариса поведала им о гадском скунсе, продемонстрировала хвост зверюги и похвасталась своими познаниями органической химии, доктора дружно закивали, подтвердили, что случай, вне всякого сомнения, тяжёлый, но у них на примете есть летучий отряд СЭС по дезинфекции, дезинсекции и дератизации. Один звонок — и они будут здесь. Только придётся проехаться с ними, поскольку процесс деликатный, случай неординарный, а зверь редкий — неровён час, помрёт, так ведь «зелёные» потом ни в жизнь такого не простят.
В итоге, всю работу по смахиванию пудры с мозгов пришлось взять на себя психиатрам. К чести Ларисы сказать, известие о том, что скунс — это глюк, она восприняла на редкость хладнокровно — мол, глюк или нет, но давайте уже он меня покинет, а то нашёл, понимаете, гнездо!
Об особенностях физиологии португальских лошадей
Наибольшее сочувствие и понимание из всех сотрудников правоохранительных органов у меня вызывают участковые милиционеры. В том числе и потому, что с нашими пациентами им приходится встречаться не сильно реже, чем нам. И в тех условиях, когда методы убеждения уже не действуют, методы принуждения применять чуть рано, а метод личного примера... да пошёл он, этот метод личного примера!
Историей этой поделилась наша коллега, очаровательная Юлия Юрьевна. К ней на приём пришла бабулька, Надежда Семёновна (назовём её так), и затребовала с доктора справку, что у неё, бабульки, с головой всё в порядке. Надо сказать, что человек, заявляющийся к психиатру и требующий справку о том, что он психически здоров, вызывает лёгкий укол профессиональной паранойи, не меньший, нежели требующий выдать справку, что он псих. Сразу возникает закономерный вопрос: мол, а кому вы собрались эту справку показывать? А почему этому кому-то что-то надо доказывать? И вообще, индульгенциями торгуют не у нас, нет, адресок дать не можем.
Вот и доктор — нет, чтобы сразу бац — и справку на стол. Нет, оказалась въедливой и страсть какой любопытной, стала сыпать вопросами, да такими, что в двух словах-то и не ответишь. Пришлось колоться.
Оказывается, прислал Надежду Семёновну участковый милиционер. Мол, не приму у тебя, Семёновна, больше ни одной телеги, пока справки из дурдома не принесёшь. Вишь, какой нахал! А ведь я его ещё таким помню. Или не его? Или не таким? Тьфу, запутали меня, доктор! А у меня сахарный диабет, на инсулине сижу крепче, чем Витька с первого этажа на своём герыче, чтоб ему так на том свете черти жилы тянули, как он мне нервы! Я, можно сказать, человек заслуженный, инвалидность имею. Аж второй группы. Нет, не умственного труда. Общую. Так вот, о чём это я? А, о заявлении. Я просила-то всего ничего: чтоб он разобрался с Прасковьей. Прасковьей Ивановной, если точнее, хоть и не заслужила она такой чести. Нет, не соседка. Была когда-то, лет семь назад, в соседях, а потом я переехала. Думала, избавлюсь от кровопийцы — так нет, она стала приходить на мой новый адрес и меня донимать. Для чего? А чтоб мою дачу заграбастать себе. У нас участки с ней соседние, так я её к себе на дачу на лето пускала, жалеючи — у неё на участке только кермек татарский с чертополохом хорошо растут, даже дома не построено, а муж умер, вот и приютила. А она с той поры задумала меня со свету сжить, а дачку-то себе оттяпать. Ещё тогда начинала клинья подбивать: позовёт в моё отсутствие молодёжь да мужиков постарше, они всю дачу презервативами закидают, а у меня через это дело сахар каак шандарахнет — и я в больницу попадаю. Прихожу из больницы — нет презерввативов, только вороны квелые какие-то на заборе сидят — не иначе, склевали и подавились. Я её стыдить, Прасковью, а она честными глазами смотрит — мол, окстись, Семёновна, тебе, никак, не только сахар в крови, но и дрожжи в одном месте, вот и бражничаешь себе помаленьку!
Выгнала я её тогда, так она теперь уже три года как мне житья не даёт. Приходит под окна и давай меня на разные голоса частить. А ещё моду взяла — собаку со стоянки дразнит, собака начинает выть, а она ей вторит, и этот дуэт у меня под окнами часами концерты закатывает. Нет, саму её я ни разу не видела. Да что я, не отличу, где собака воет, а где Прасковья Ивановна? Уж её-то блядский тембр я ни с чьим не перепутаю. А ещё она обманом выманила ключи от домофона у соседки со второго этажа. Теперь приходит по ночам в моём замке ковыряться. А когда я милицию вызываю, они вдвоём с собакой воют на машину, отчего наряд не всегда приезжает. Иногда двух дружков приглашает, фамилии, имена и адреса я участковому записала, так они втроём ТАКОЕ про меня говорят — вы бы слышали, доктор, так у вас не то что уши в трубочку — шевелюра в мелкие колечки без бигудей бы свернулась.
А ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ОНА ВООБЩЕ ВРАЗНОС ПОШЛА: ПОДХОДИТ К МОЕЙ ДВЕРИ И СИЛЬНО ПУКАЕТ, КАК ПОРТУГАЛЬСКАЯ ЛОШАДЬ, АЖ ДВЕРЬ ЖЕЛЕЗНАЯ ДРОЖИТ!(цитата дословная) Меня выкуривает из квартиры, зараза!
Видимо, эпический и не стираемый даже заслуженной вечерней чаркой образ исходящей газами португальской лошади а ля иерихонский джаз не оставили равнодушным даже участкового. Он-то и отправил бабульку-кверулянтку в юдоль скорбных головою, и настрого наказал без справки на порог опорного пункта общественного пока ещё порядка носа не казать. От заманчивого предложения полечить в стационаре расшатанные собачьим воем и лошадиным пуком нервы Надежда Семёновна отказалась наотрез — какой отдых, когда Прасковья Ивановна не дремлет! Что, и справочку не дадите? Нет, такую не надо. Рецепт на лекарства взяла, правда, доктор особых иллюзий на сей счёт не питает. Ждём новостей.
картинка
La cucaracha
Есть хорошая народная психиатрическая пословица: «Если вы параноик — это ещё не значит, что ОНИ за вами не гонятся». Иными словами, не всё, что вам говорит пациент на приёме — бред сивой кобылы в тихую лунную ночь. И если человек говорит, что он изобрёл алгебру леса, то не исключена вероятность, что он действительно открыл некоторые закономерности, выражаемые в цифрах и весьма полезные в ведении лесного хозяйства. Прецедент был.
История эта случилась давно. Пришёл как-то к психиатру на приём мужичок. Самый обычный рабочий с самого обычного завода. Направлял его на консультацию травматолог. На направлении красовался грозный предварительный диагноз: «Delirium tremens”. Правда, во внешнем виде посетителя не было ничего такого, что могло бы сходу насторожить специалиста — ни алкогольного хабитуса, ни суетливости в движениях и жестах, ни постоянных попыток стереть невидимую паутину с лица, ни прочих мелочей, которые многое говорят, даже если пациент старательно изображает тесную и горячую почти любовь с окружающей реальностью. С другой стороны, делирий выдавали и много более видные и даже одиозные личности, в этом он поистине демократичен, посему доктор решил расспросить визитёра поподробнее.
- А с чем вы попали к травматологу?
— Растянул лодыжку и порезал руку.
— Как же это вы так неосторожно?
— Жену спасал.
— От кого, простите моё природное любопытство?
— От тараканов.
— Она их так боится?
Мужик обречённо вздохнул, предчувствуя, как дальше будет развиваться беседа, но решил быть откровенным.
- Доктор, вы бы их тоже испугались. Они большие (профессиональный жест рыбака, показывающий рыбку где-то комплекции ёршика), а ещё они ШИПЯТ И ЩЁЛКАЮТ КЛЮВОМ!
- А когда вы последний раз выпивали?
- Доктор! — мужик мученически закатил очи горе — я пять лет в полной завязке, я на квартиру коплю!! Пацаны — что мелкий, что постарше, во дворе другим детям хвастаются, у них-то отцы как выходной — так хрюкотека! Если б я знал, я бы вам одного принёс. Вот и травматолог не поверил, что не по пьянке я руку рассадил да ногу потянул, всё удивлялся: надо же, мол, а перегаром не пахнет! А всего-то дел, что на мокром полу нога поехала, да кухонная дверь со стеклом аккурат на пути оказалась. Ладно, не головой, а то вообще бы не поверили, что такое можно на трезвую голову наколобродить!
Дверь открылась, и в кабинет влетел запыхавшийся мальчонка. Увидев доктора, он на мгновение замешкался, но потом деловито подошёл к столу, достал из-за пазухи бумажный пакет и высыпал содержимое на стол. Пять ОЧЕНЬ КРУПНЫХ мексиканских тараканов, два из которых ещё подавали признаки жизни. Доктор, закалённый армейскими и общежитейскими буднями в своём анамнезе, отделался лёгким «твою же ж мать». С медсестрой всё обстояло хуже.
У человечества в целом вообще довольно утилитарный взгляд на окружающий мир, и большинство предметов, явлений и существ, которые нельзя слопать, как-то поиметь в домашнем хозяйстве или хотя бы объявить носителями красоты неописуемой и ценности эстетической, признаются вредными и мастдай. А тараканы — мало того, что не носят мёд или хотя бы деньги от соседей, так ещё и имеют наглость тесно сосуществовать. Более всего они успели намозолить глаза прекрасной половине населения, которая за мамонтами большим кагалом не носилась, а сидела и поддерживала огонь в тогда ещё вполне конкретно-наглядном домашнем очаге. Наверное, даже обижали. Возможно, грязно домогались. В-общем, неприязнь к этим домашним насекомым у дам прошита на генетическом уровне. Реакция — тоже.
Когда временно потерявший слух доктор собрал трупы пяти убиенных (последние двое, судя по всему, были добиты саунд-волной) в баночку и помог так и не сумевшей его оседлать медсестре низойти с рабочего стола, сбор анамнеза вышел на новый виток. Выяснилось, что в подвале хрущёвки, где проживал мужик, некогда располагалась станция юннатов. Сами понимаете — хомячки, кролики, морские свинки. И подаренные невесть кем мексиканские тараканы. Когда станция была расформирована, более пушистых и харизматичных обитателей разобрали по домам. А ЭТО родители, видимо, забраковали напрочь — дескать, от своих не знаем как избавиться, а тут ещё иммигранты. А придавить или пшикнуть дихлофосом ни нога, ни рука не поднялись. А потом тараканы куда-то пропали. А потом появились, да так, что местным рыжим и усатым пришлось уматывать — не та комплекция, чтобы оспаривать территорию. В целом новые жильцы старались вести себя дружелюбно, «дос текилас пор фавор» не требовали, но любви людской так и не снискали. Вот и пришлось однажды мужику с тапком наперевес отважно броситься на защиту супруги, обнаружившей на своей кухне экспедиционный отряд инсектоидов. Также в беседе выяснилось, что сына в дурдом прислала мама, которую смутно обеспокоило решение травматолога. Сын, проникшись важностью момента, в срочном порядке добыл вещдоки и рванул на помощь — надо сказать, вовремя.
Так что, помимо заключения для травматолога, психиатр на всякий случай черкнул пару строчек для СЭС — во избежание.
Нестандартность, говорите?
Порою приходится слышать нарицания — мол, шизофреник — это просто человек с нестандартным мышлением, который зорко глядит сквозь ткань обыденной реальности и видит параллельные миры, а вы, мракобесики и кавайные няшечки, его нейролептиками пользуете да сервис навязчивый предлагаете. Заходил на днях давнишний пациент — просто показаться, сделать поддерживающий укол и получить лекарства. Поймал себя на мысли о том, что вот его бы, да побеседовать с защитниками прав и поборниками антипсихиатрии. И чтоб не смели выходить из-за круглого стола часик-другой. На судьях уже проверено — им хватает пятнадцати-двадцати минут для полного взаимопонимания и согласия с установленным диагнозом, заберите же его отсюда, кто-нибудь...
У Сергея (назовём его так) стаж болезни — пара десятков лет. Сейчас он в стационар почти и не попадает — хоть он никогда в жизни не признает, что у него шизофрения, но он чётко для себя усвоил, что перерыв в приёме лекарств — это почти наверняка уход в штопор, переход в отношениях с родными от окопно-позиционной войны в решительное генеральное наступление с празднованием разгрома на больничной койке. И если беседу с обычным человеком можно сравнить с игрой в теннис, вроде подал-отбил, то здесь запущенный шар, как в причудливом пинболе, выбьет много неожиданных бонусов, прежде чем вернуться... вернуться ли? На всякий случай: Сергей так разговаривает всегда.
- Здравствуйте, доктор.
-Здравствуй, Сергей. С чем пожаловал?
- Мне, как всегда, нужны лекарства. Ле-кар-ства. Как инструмент вашего ЛЕкарства. Один из них на «А», для сна, другой на «А» для настроения. Спать и улыбаться, просыпаться и тоже улыбаться. И ещё мне надо сделать укол. Хороший, качественный, добротный, монументальный, в граните, в бронзе, Церетели идёт к чёрту, для долгой и счастливой жизни, про лонга вита. Да, точно. Пролонг. Пролон-Г. На «Г».
- Понял тебя, Сергей. Уже выписываю, сейчас получишь всё бесплатно.
- Это правильно, что бесплатно. Потому что платно — это бес. Это зло. Зло. Деньги. Деньги любят счёт. Счётчики они любят, из людей счётчики делают. Родня меня на счётчик хочет поставить — пенсию отдай, соцпакет отдай. Им всё мало. А самим Путин доплачивает. Ходит и доплачивает. Подбрасывает конверты. Дед Мороз. Который по снегу. И по льду. И Александр Невский. Который тевтонцев выгнал. И шведов. Каких шведов? А которые воры. Хотя воров среди них нормальных с тех пор не осталось. Одни немцы. И взяточники. Россию взять хотели. НАТЕ! ВООТ!! ХРЕН ВАМ, А НЕ МОСКВА!!!
— Да ладно тебе, Сергей, переживать. У нас граница на замке. Ни катафалк не проползёт, ни бронепоезд не промчится.
- Ха! Что толку парадный вход запирать, когда чёрный нараспашку. Южный. Восточный. Они, мои родственники, та ещё орда. Татаро-монголы латентные. Нагайки с луками попрятали. А сами не родные, а усыновлённые. Гэсы. Их Гэсэр прогнал, потому что они произошли от змей, а здесь их усыновили. Родственники. Однофамильцы. Не тому, кто на мега-яхте. А то и его бы в дурдом сдали, а яхту отобрали. Родственники. Родствен-НИКИ. НИКИ. Думают, раз к Нике примазались, так сразу и победили.
— Неужто снова тебе козни строят да по миру пустить хотят?
- Нет. Нет. Они могут хотеть. Но не захотят. Потому что я им не позволю. Они у меня в голове этого хотят. А я выпью тот на «А», который для настроения — и они будут улыбаться. А когда вечером выпью «А», который для сна — они тоже лягут спать. А сейчас пойду, сделаю пролон-Г, и запру их в голове, и они перестанут мысленно со мной говорить. Мне ведь много для счастья не надо, доктор. Я до денег не жадный. И для женщин не опасный. И родственников люблю. Только пусть сидят в голове, улыбаются И МОЛЧАТ!!!